вот эта последняя хотя бы Тася это Татьяна, Наталья или, может, вовсе Антонина. А может и вовсе не русское имя: Тарья или Танита, выбрать он мог любую. К примеру сестру Евстафью? А что, такой может и монашку охмурить. Правда, тогда в подарках значились бы не кольца-броши, а платки и четки. Но вот в самой коробке нашлось кое-что по теме: серебряная цепочка с крестиком в кружке́ — странно, неужели, думала, он примет и будет носить? Коммунист по билету и атеист по натуре. Неудивительно, что оказалась в коробке с другими подношениями — перстнем-печаткой, медальоном, запонками…
Их там оказалось немного, верно, Артур потихоньку избавлялся от всякой памяти о прошедших пассиях.
Я еще подумал, а как шеф калькулировал доходы от своих вложений в барышень? Оказалось, да так же просто — чуть глубже, примерно на половине дневника нашлись записи с полученными подношениями его бесчисленных любовей. Вот и колечко, крестик в нолике, перстень с печаткой — он шел последним, значившись, как подарок от Таси. От нее и Рины много чего Артур успел получить, либо долго встречались, либо часто дарили. Любили сильно, наверное, не зная, что он-то как раз остается холоден как рыба.
Неудивительно, что в статье расходов я нашел записи о платах врачам за неслучившегося ребенка, затраты на лечение частными терапевтами или специалистами — стоматологами, с которыми у него имелись связи, дерматологами, отоларингологами, маммологами…. Я поскорее захлопнул дневник, права Елена, меня коробка покоробила куда сильнее первой. Будто сестра ее нарочно собрала именно такой.
В самом низу находились фотографии с мест отдыха, полученные в пансионатах телеграммы от сестры, на фото часто изображались шеф и его пассия, я как-то не обращал внимания, но в дневнике должны указываться расходы на путешествия вдвоем, подарки и сувениры издалека. Странно, что хранил фотографии, может, что-то очень личное было в них, может, напротив, там он снимался с теми, кто не был ему любовью на полгода. Лица незнакомые, с теми подружками, которых я видел, никакого сходства.
А вот и замызганная бумажка с адресом и телефоном Ивантеева. Я закрыл коробку, нет, сейчас к нему обращаться не буду, когда-нибудь потом.
За упаковкой вещей шефа меня и застала Оля. Вошла неслышно, она умеет открывать и запирать дверь ключом так, что, только прислушиваясь, можно понять, что ты в доме не только с Михалычем. Не знаю, почему она так делает — сила привычки или желание появиться внезапно, удивить, застать врасплох. Еще раз проверить, чем или кем я занят.
— Убираешь игрушки? — я вздрогнул, оборачиваясь.
— Не напугала. Почему опять неслышно?
— Всегда хочется узнать, что у тебя за мысли, пока меня нет.
— Да есть кой-какие. Когда в Ленинград собираетесь?
Оля покачала головой, скорее, волосами тряхнула.
— Пока руководство не согласовало. Но могу сказать точно, после праздников. Еще бы — четыре дня гуляем, давно такого не случалось. Так то надо всем привести себя в порядок, выйти из запоя и войти в рабочий режим.
— Ну, раз так поздно, может, о свадьбе подумаем до того? Сколько мне тебя уламывать? И так с самого прошлого лета сватаюсь.
— Это Михалыч нас с тобой посватал, а тебе и понравилось. Вот и волочишься за мной и будущей квартирой, — неожиданно она замолчала, а после паузы продолжила тише и много грустнее. — Знаешь, пока давай чуть подождем. Нет, правда, я согласная, но после того, как вернусь. В середине ноября. Договорились? Скажи, что договорились.
— Договорились, — недовольно буркнул я. — Только помни, что нам месяц на подготовку дадут, ну или себе возьмут, то есть расписываться в гроссбухе мы будем в конце декабря где-то.
— Это не дело — совмещать праздники. Лучше уж в середине января.
— Еще не легче. Сколько же мне ждать тебя? Я у тебя вместо Пенелопы получаюсь.
— Эмансипация, брат, — улыбнулась она. — А что это ты вдруг такими мудреными словами заговорил. Нет, я не сейчас заметила, просто снова диву далась и решила спросить — уж не подменил тебя кто.
— Точно. По самым последним данным, образец похищен барабашками, а в его тело внедрен куда более разумный симбионт.
— О, еще одно умное слово. Зая, колись, где нахватался.
— Лучше покажу, чего далеко ходить.
Я поднялся и провел Олю к двум книжкам, в конце лета взятым в местной библиотеке имени Германа Титова. Это были словарь синонимов и Советский энциклопедический словарь в одном томе — махина, толщиной в ладонь и весом в пару кило.
— Вот сказала, что мне словарь нужен, чтоб внятно излагать мысли, я исправился. Взял с запасом, даже два.
— Зая… ты, ты это вообще всерьез? Словари стал читать? Но… честно, даже не знаю, что сказать.
— А что тут сказать. Я словари не читаю, просто, понимаешь, надо с чего-то начинать. Самое простое это репрезентативная выборка.
— Вот сейчас даже я не поняла. Ты о чем?
— Я ищу, за что можно ухватиться, чтоб почитать статью в словаре, потом книжку взять в библиотеке, если тема заинтересует. Понимаешь, законы Кирхгофа меня достали в техникуме, я хоть об этом и могу вести застольные беседы, но будет перебор. А хочется интересоваться чем-то еще, помимо токов и сопротивления резисторов, чему меня два с половиной года учили. Или чему я сам обучился — это я уже про одежду.
— Про одежду сейчас любой разговор поддержит, — ошарашенная открытием пробормотала Оля. Не зная, что и говорить, она продолжала, кажется, совершенно механически: — Тем более, что ты делаешь, это интересно.
— А мне интересно о живописи, об искусстве, культуре, науке, о… я еще сам не нашел, чем себя таким заинтересовать, но найду, даю слово, подрасту до нужного уровня.
— Зая, но зачем же так. Ты мне и без всего этого, и без словарей мил и симпатичен.
— Я знаю. Ты права в другом, образование у меня странное, осколками, вот и пытаюсь его заполнить. Правда, мне самому надо это сделать. А не чтоб перед другими валенком выглядеть и рассказывать о том, как лучше раскраивать ткань, когда ее мало, а крой сложный, как, скажем, у рубашки с рюшами…
И замолчал на полуслове. Солнышко взглянула на меня, вопрошая, что случилось. Я покачал головой. Не хотелось расстраивать, но видимо, придется, если и дальше так пойдет дело.
Вчера и позавчера мне намекали, да еще на позапрошлой неделе, когда, я зубы обидчику Артура пересчитал. И одного, как выяснилось, лишил. Я тогда заплатил десять рублей за установку протеза, скандал вроде заглох, да и сам побитый, пожал руку в знак примирения, но больше со мной общаться не пожелал. Возможно, не он на меня
